Война за «доконвенционку»

История началась в 1973 году, когда Советский Союз присоединился к Женевской конвенции об авторском праве. В отличие от другой конвенции — Бернской, — она не имела обратной силы, и правовая охрана в присоединившейся к ней стране могла распространяться только на те работы, которые были созданы после присоединения. Поэтому в СССР стали охраняться только те произведения зарубежных авторов, которые были выпущены после 1973 года. Те же, что были опубликованы до этого срока, получили в народе название «доконвенционки», они переводились и выпускались всеми, кому не лень…

В 1995 году Россия присоединилась ещё и к Бернской конвенции, которая расширила права авторов и значительно усилила их охрану. Возможно, именно поэтому многие связывают отмену свободного использования «доконвенционки» с этим документом. Однако это не так: Бернская конвенция «по умолчанию» имеет обратную силу, Россия при присоединении к ней сделала оговорку о том, что эта норма на неё не действует. И «доконвенционка» некоторое время продолжала существовать. А потом перестала. И сделано это было не совсем безупречно.

Россия не подписывала никаких дополнительных соглашений к Бернской конвенции, обошлись поправками в локальное законодательство. В 2004 году, одновременно с увеличением срока охраны авторских прав с пятидесяти до семидесяти лет, в одну из статей закона «Об авторском праве…» был добавлен пункт, по которому предоставление в РФ охраны зарубежным произведениям осуществляется в тех случаях, когда они не перешли в общественное достояние вследствие истечения срока действия авторских прав, причём в любой из стран, либо России, либо стране происхождения. То есть при переходе в общественное достояние учитывался самый длинный срок.

Этим же законом из статьи 28 ЗоАП был исключён абзац, в котором говорилось о том, что «общественным достоянием» считаются произведения, которые никогда не охранялись в России. Это и было концом «доконвенционки». Обратная сила Бернской конвенции была придана легко и непринуждённо, исключительно с помощью отечественных законодателей.

Кстати, это не единственный факт вольного обращения с терминами из этого документа. К примеру, в России де факто охраняются программы зарубежных правообладателей, со ссылкой на Бернскую конвенцию, написанную в 1886 году. Вам в этом ничего не кажется странным?..

Действительно, в ней нет и быть не может упоминаний о программах для ЭВМ, она охраняет литературные и художественные произведения. Просто Россия, пользуясь тем, что список этих произведений не исчерпывающий, приравняла к «литературным произведениям» программы, которые фактически таковыми не являются. Хотя, по-хорошему, стоило в данном случае либо изменить текст конвенции, либо принять отдельную, специально для программного обеспечения.

Думаю, если бы наша страна, присоединившись к международному соглашению о запрете, условно скажем, биологического оружия, продолжила бы его разработку, приняв закон, в соответствии с которым биологическое оружие считалось бы психотронным, это вызвало бы непонимание мирового сообщества. А вот при расширительном толковании понятий из Бернской конвенции такой подход, напротив, находит полнейшее и повсеместное одобрение.

…Через некоторое время после отмены «доконвенционки» (в 2005 году) издательство «АСТ» начинает скупать за рубежом права на произведения тех авторов, которые вновь попали под охрану, а затем — судиться из-за них, в том числе и с «Террой», о тяжбе с которой по поводу произведений Александра Беляева «Частный корреспондент» уже писал. Вернее, «преимущественно с «Террой»: в сообщениях СМИ фигурирует ещё издательство «Азбука», которому будто бы предъявлен иск из-за произведений Астрид Линдгрен, но следов этого иска в открытых источниках найти не удалось.

Всего из-за авторских прав «АСТ» подавало к «Терре» три иска, при этом два из них выглядят весьма сомнительно с точки зрения обоснованности притязаний. Я говорю о судах из-за произведений Ремарка и Сименона. Оба этих процесса строились по одной и той же схеме: «АСТ» покупало за рубежом права на «распространение на русском языке» текстов соответствующих авторов и начинало суды с теми, кто издавал их, ссылаясь на это своё «исключительное право». Один из таких процессов, из-за Ремарка, «Терра» даже проиграла: судя по анализу аргументов сторон в текстах решений, её представители сосредоточились на доказывании того, что спорные тексты Ремарка и Сименона не охраняются авторским правом. Второй «Терра» выиграла: суд счёл, что истец не доказал, будто ответчик распространял спорные произведения.

Требования «АСТ» в двух этих процессах были основаны на теории, которую условно можно назвать «теорией изначального автора». В соответствии с нею в переработанном произведении (например, переведённом) сохраняется некоторая часть авторских прав автора исходного произведения, который может как-то запрещать или ограничивать распространение переработки.

Если вы интересуетесь авторским правом, то, возможно, помните прошлогоднее обращение отечественных мультипликаторов к Верховному и Высшему арбитражному судам в связи с попыткой ввести в постановлении с толкованием четвёртой части Гражданского кодекса «изначального персонажа». Право на него принадлежит только «изначальному автору», который может использовать его любым способом, «в том числе путём переработки, и в любой форме, в том числе в письменной, устной форме, в форме изображения, в форме звуко- или видеозаписи, в объёмно-пространственной форме, независимо от того, в какой форме персонаж и произведение в целом созданы изначально».

Мультипликаторы вполне обоснованно предположили, что такая широкая трактовка «персонажа» значительно ограничит свободу творчества, заставив авторов переводов и иных переработок спрашивать отдельного разрешения на использование персонажей своего же собственного произведения.

Самым знаменитым сторонником «изначального персонажа» можно считать писателя Эдуарда Успенского, который ведёт активные переговоры из-за использования «своей» интеллектуальной собственности, понимая под нею мультипликационных персонажей. Никаких прав на них у Успенского, разумеется, нет и быть не может: он автор книги и соавтор сценария, так что «его» персонажи — это части двух этих произведений, то есть текстовые описания. Права на весь мультфильм, по ГК РСФСР, принадлежат снявшей его организации, то есть «Союзмультфильму». У каждого из соавторов при этом сохраняются права на свою часть мультфильма, так что права на персонажей принадлежат создавшему их художнику Леониду Шварцману…