Андрей Карпунин: «Чем нам хуже, тем больше мы читаем»

Положение белорусских издательств сегодня правильней будет определить как не на грани выживания, а уже одной ногой за ней. Белорусов нельзя назвать самой читающей нацией, но в кризисные времена мы вспоминаем о хорошо характеризующей нас черте – начитанности, и начинаем читать больше. Благополучие же, напротив, пробуждает в нас мысли о другом "хорошем", но не о книгах. Если из общего количества приобретаемой одним белорусом в год макулатуры высчитать общие тетради, учебные пособия и другие "некниги", получится, что каждый из нас покупает меньше одной книги в год. Об этом ET CETERA рассказал Андрей Карпунин, председатель Совета директоров Группы компаний "Регистр". Мы также поговорили о том, почему белорусские книги стоят дороже российских, с чем Беларусь может идти в книжную Европу и ждут ли ее там.

– В феврале прошла XVII Минская международная книжная выставка-ярмарка "Книги Беларуси – 2010". Как вы оцениваете это мероприятие?

– Это значимое мероприятие хотя бы потому, что проходит раз в год, сюда приезжает много иностранных гостей, мы можем показать себя и сравнить свои достижения за истекший год с достижениями наших коллег из ближнего и дальнего зарубежья.

– Не было ли в предыдущие годы разочарования или угрызений совести за то, что они там, за границей, ушли на три шага вперед, а нам это почему-то не удается?

– Некоторые из-за границы пошли и на большее количество шагов, потому что у них не было столько веселых кризисов типа 1992, 1998, 2002, 2009 годов. Европейские страны являются в определенном смысле эталоном качества.

Что касается наших ближайших соседей – России и Украины, мы всегда кусаем губы по итогам выставки и всегда пеняем только на одно: мы проигрываем тиражами, потому что проигрываем населением. Когда в России издатель собирается реализовать какой-то проект, он реально может рассчитывать хотя бы на три тысячи пробного тиража.

– А какой у нас пробный тираж?

– Я вам не скажу за всю Одессу, но наше издательство пока держится на первом тираже в три-четыре тысячи экземпляров. Но по общей практике первый тираж составляет около тысячи экземпляров.

– Если учитывать разницу в населении, можно сказать, что у нас все не так уж и плохо…

– Возможно, все не так и плохо, но у них три тысячи расходятся за шесть месяцев, а у нас – за полтора-два года. А меньше печатать нет смысла из-за чисто полиграфической экономики.

– В чем заключаются сложности жизни издателя в Беларуси сегодня?

– В погоде – очень слякотно. А вообще, можно долго и много плакаться: сложности заключаются в налогах и пошлинах, в высокой стоимости бумаги, которая ввозится на территорию Беларуси.

– То есть наши заводы и бумажные фабрики еще не начали работать в том объеме и мощностях, чтобы обеспечить потребности издательств?

– Один завод в поле не воин, и хорошее оборудование типографий пока не принимает бумагу этого единственного завода. На выходе получается брак. Надеюсь, что будут наладки, настройки, добавят еще целлюлозы и белизны в бумагу, и тогда мы сможем порадовать читателя книгами уже на качественной отечественной бумаге. Правда, не факт, что она будет дешевле импортной.

Цена одного экземпляра книги, которую читатель хочет приобрести, складывается из сотен статей расходов. Это только кажется: заплатили авторский гонорар, отпечатали в типографии – и все. Все забывают о том, что перед тем, как попасть на верстку, книга должна пройти минимум четыре этапа редактуры, что аренда и коммунальные у нас выше, чем в России и Украине, что макет из издательства нужно отвезти в типографию, а оттуда развезти по книжным магазинам, а все это бензин.

Статей расходов сотни, и добрая треть из них относится к категории непредвиденных. Например, реализация книг, изданных в прошлом году, в этом году уже облагается ставкой НДС 20%. По сути, книга должна была подрасти на 1,5-2%, а, как показывает динамика, белорусские книги выросли в цене на 3-4%.

– Есть ли у издателей проблема с заказчиками?

– В Беларуси есть два варианта издания книг. В первом случае заказчик приходит и говорит, что хочет издать собственную рукопись. С такими заказчиками и работать легко, и вопросов у них возникает меньше, когда они полностью оплачивают весь тираж. Но заказчики печатают небольшими тиражами, например в 200 экземпляров, поэтому сама печать получается "золотой": это уже оперативная полиграфия, цифровые машины или ризографы, и вместо трех-четырех тысяч белорусских рублей стоимость полиграфии такой книжки может повыситься до восьми-девяти.

Вторая половина издательств работает на свой страх и риск: они находят авторов, заключают с ними авторские договоры, выплачивают им гонорары, готовят рукопись и на свой же страх и риск выпускают книги и продают.

– Во втором случае, когда издательства издают книги за "свои", возникает ли проблема с авторами?

– Проблема с авторами в Беларуси есть. Белорусы боятся, они напуганы, осторожны, только меньше одного процента готовы вслух сказать о том, что написали детскую сказку или стихотворения. Поэтому, наверное, за последние пять лет появилось так мало новых имен, новых авторов.

Но и с теми, кто появился и стал более-менее удачливым и успешным, кого народ начал читать, Беларусь проигрывает Москве: авторов сразу переманивают печататься на российский рынок. Мы не можем из расчета нашей экономики платить такие гонорары. Вот и получается, что или книга будет "золотая" и не нужная читателям, или автор будет печататься в России.

– Раньше говорили, что великая советская нация была велика именно тем, что много читала. Сейчас белорусы однозначно читают меньше. Страдают ли от этого издатели?

– У нас пока нет новой статистики о том, сколько стали читать белорусы в 2009 году. Предыдущие годы показывали, что чем глубже кризис, тем больше белорусы читают – надо же как-то занимать свободное время. Наверное, сейчас больше альтернативных источников получения информации и развлечений, и пиратские рынки DVD намного шире, и в интернете можно скачать какой угодно литературы, поэтому белорусы не являются самой читающей нацией вообще. Манипуляции со статистикой, попытки приплюсовать к количеству проданных книг учебники, учебные пособия и дневники для школьников – это обман самих себя.

Белорусских издателей осталось так мало, что хватит пальцев двух рук, чтобы их пересчитать. Мы все на грани выживания. На внутрибелорусском рынке конкуренции между издателями почти нет. Если она и есть, то это единичные случаи, когда автор реализует свое право выбора издателя. Здесь имеет место личный фактор: если, например, автор сработался с литературным редактором какого-то издательства, ему уже легко спорить, корректировать какие-то моменты.

Мы на грани выживания и потому, что в России другие налоги: половина российских изданий освобождена от НДС, а это в нашем случае 20% в конечной цене. Стоимость полиграфии ниже не только за счет тиража, но и ниже вообще: за счет бумаги, тарифов на электроэнергию и прочего. Да и на то, чтобы распродать пятитысячник внутри Садового кольца, нужно всего несколько месяцев. У нас за этот срок разойдется лишь пятьсот экземпляров.

– Россияне поставили издательскую деятельность на коммерческие рельсы: проводятся громкие презентации, у них гремят скандалы вокруг авторов и книг. В Беларуси этого нет.

– В Беларуси вообще скандалов не любят. Осенью прошлого года была попытка пиарить одну из книг одного из белорусских авторов. Это вызвало краткосрочный всплеск интереса, потом якобы наложили запрет на реализацию этой книги, и тем не менее тираж постепенно разошелся. Дальше осталось только осознать, является это литературой или нет, это детектив, написанный на фактах, или выдумка. Это всего лишь послевкусие, да и спорить об этом негде. Появился блог в интернете, пятьдесят читателей ходит туда, а где отклик? Где массовость?

Нас за последние годы отучили спорить, участвовать в каких-то дискуссиях. Продвинуть книгу с помощью скандала – да у нас и в мыслях такого нет!

– Какие методы продвижения книг сработали бы в Беларуси?

– Наш бизнес зависит от того, насколько успешно мы можем конкурировать с российской книгой той же тематики. На книжной выставке лежит наша книга стоимостью 20 тысяч белорусских рублей на одном лотке, 24 тысячи – на другом, и лежит этой же тематики российская книга стоимостью 10-16 тысяч рублей. Книги в мягком переплете стоят еще дешевле – до девяти тысяч. Как мы можем конкурировать с Донцовой, с брендом, с целой группой людей, которые работают исключительно на ее пиар?

От белорусских издателей может остаться только полтора государственных, которые из года в год нужно будет дотировать миллиардами и миллиардами. Но это не позволит вырастить новые имена: в государственных издательствах сейчас волчья очередь на два года вперед. Они издают, но не пиарят, не продвигают книги. Мы же издали – и работаем на каждой выставке, стараемся, чтобы каждый автор выступил с презентацией на телевидении и радио, чтобы в самых крупных магазинах появились наши постеры, чтобы книжный магазин выделил пару часов на презентацию книги, куда мы привозим сразу нескольких авторов. Минск реагирует, читатели приходят.

Еще одна проблема в том, что в Беларуси книга перестала быть подарком. Когда вы в последний раз покупали книгу, чтобы ее подарить, если это не кулинария Высоцкой? В России еще пару лет назад полностью восстановилась тенденция "книга как подарок". Книгу можно заказать в интернете с автографом автора.

Беларусь очень медленно раскочегаривается. Сейчас приближаются многочисленные праздники, но заявки на книги единичны. В России целая компания заказывает дополнительный тираж книги для того, чтобы женщинам подарить на Восьмое марта или мужчинам на 23 февраля. Не фигню дарить, а то, что действительно может остаться или, в конце концов, передариться. Куда вы денете пластмассовый танк, подаренный на 23 февраля? Хватит работать на мусорку!

– Теплилась надежда, что не все так плохо…

– Оно плохо, но не все.

– А что не плохо?

– Слава Богу, есть еще несколько авторов. Художественную литературу в Беларуси все-таки читают: из 9,5 миллионов жителей, вычеркнув школьников, студентов, тех, кто читает глянец и Коэльо, есть те, кто читает Короткевича и белорусскую классику, остается очень большой класс домохозяек и тех, кто читает книги на досуге, предпочитает городской роман. И действительно, есть что почитать. Это не бульварное, не желтое чтиво. Если вам показать, рассказать и убедить, у вас вызовет интерес и белорусская городская мистика: это легкое фэнтези, привязанное к конкретной улице, конкретной станции метро, конкретному дому, к привидению, которое поселилось в телецентре, к легенде, которая тянется уже пятый век. Это очень увлекательно и интересно, потому что в книге мы видим те улочки и перекрестки, по которым ходим каждый день. Если вам порекомендовать книгу, вы возьмете ее, будете читать, втянетесь и не бросите на полку. Книги написаны красиво, правильно, хорошим русским языком.

Отдельная категория – это белорусские детективы. Лет пятнадцать назад они бурно появились, потом так же исчезли, в Беларуси осталось буквально два-три автора, которые держали и развивали тенденцию белорусских детективов. Не нужно открещиваться от детективов – это тоже литература. Говорят, что это бульварщина, но ведь французский роман XVIII-XIX века – тоже бульварщина, тем не менее все называют Дюма классиком.

С детективами, конечно, сложнее. Мы сделали попытку их издать, а теперь смотрим, наблюдаем, что будет дальше.

– Так сколько же художественных книг на душу населения останется, если вычеркнуть учебники и тетрадки из общего количества "книжной" продукции?

– Я думаю, мы упадем до показателя меньше одного экземпляра в год. Давайте сделаем чистку, перечислим ряд издательств, которые у нас остались, посмотрим на то, какие книги и каким тиражом были изданы в 2009 году, и вы увидите, что в совокупности получится цифра не более 50 тысяч экземпляров художественных книг, изданных в Беларуси для Беларуси. Лучше обстоят дела с детской литературой.

– Где белорусскоязычная детская литература? Хорошая, красивая, качественная? Этим невыгодно заниматься?

– Было прекрасное белорусское издательство, которое выпускало красочные детские книги большого формата. Но это издательство теперь уже российское: белорусская экономика его подкосила.

А чтобы появилось что-то новое, нужны два маленьких поступательных движения: уменьшение стоимости бумаги и небольшое увеличение тиража. Если бы белорусские издательства могли вынырнуть из-под этой планки в полторы-две тысячи к планке в пять тысяч, у нас бы появилась мощь доказывать и проявлять себя даже на московской выставке. Как же мы можем на существующий тираж отнести еще десять тысяч долларов расходов на участие в Московской книжной выставке? Для нас это не окупаемая цифра.

– Вы сказали, что на душу населения приходится одна неполная книжка. Какое языковое соотношение страниц в ней?

– По моим ощущениям, белорусского языка в этой условной книжке будет семь-восемь процентов. Опять-таки мы вычеркиваем учебники, учебные пособия, те книги, которые размножаются в 30-50 экземплярах внутри конкретного вуза специально для учебного процесса.

– Если сегодня положение книгоиздателей Беларуси такое неустойчивое, есть ли какие-то предпосылки к объединению, совместному продвижению, отстаиванию и лоббированию интересов на государственном уровне? Вы, издатели, дружите?

– В определенной степени мы дружим. Я считаю, что то, что мы не делаем друг другу подножки, – это уже дружба. То, что мы совместно давим на типографию, чтобы та уменьшила показатели плановой рентабельности в калькуляции или накладные расходы в размере 170%, пытаемся влиять на Министерство информации в плане государственной поддержки, чтобы хотя бы не мешали, – это дружба.

Нам нет смысла объединяться издательствами для того, чтобы издать какую-то книгу: каждый издатель принимает риск сам на себя. Если распределять риски, получится такое болото, потом концов не найти.

У издательства "Регистр" в 2009 году была попытка объединить нематериальные усилия, которые должны были привести к материальному успеху, в вопросе с книготорговыми сетями. О результатах судить пока рано, но уже сейчас можно сказать, что они не очень веселые и надежды не дают: разрыв между издателем, который понес расходы, и книготорговлей, которая взяла на реализацию и потом пообещала заплатить, во времени получается очень большой.

– Что печатают в Беларуси иностранцы? Кто эти иностранцы? Заказывают ли они книги у издательств?

– У нас ничего не заказывают. За последние полтора-два года было несколько заявок от России, были подписаны договоры. Но в последний момент два российских издательства разорились, а одно просто исчезло. Россияне готовы к бизнесу завтрашнего и послезавтрашнего дня, когда мы здесь чуть-чуть выращиваем автора, создаем ему определенный имидж, а потом Россия будет платить нам или другому издательству за то, чтобы получить от нас все права. Это то, к чему мы приходим.

– Можно ли такой "инкубационный" российский вектор переориентировать на Запад, или хотя бы на Украину, или ближайшую Литву? Можем ли мы выращивать имена для Европы?

– Это вопрос хороший, но теоретический. Конечно, можно, только о чем мы можем писать так, чтобы там было интересно?

– То есть у нас нет авторов, которые могли бы интересно писать для Европы?

– У нас сейчас идут затяжные переговоры в ситуации нерешительности с обеих сторон. Мы нашли рукописи белорусского автора, написанные в 30-40-х годах на польском языке. Там описываются события, происходившие на тогда еще польской территории белорусской земли. Эти рукописи издавались во Франции, в Англии, Америке, но не издавались в Беларуси. Мы готовы издать их сейчас у себя, выполнен уже весь комплекс перевода, восстановлены эпизоды, но очень сложно выделить тематику и целевую аудиторию. Но интересно ведь еще и то, что французы сделали адаптированный под себя перевод этой рукописи.

– Есть ли смысл переводить белорусскую классику для Европы?

– Это государственная задача. Наша классика недостаточно классична для Европы – сколько лет нашей классике? Мы не попадем под европейское определение классической литературы. Я всем задаю вопрос: "Вы можете сказать, что читали белорусы в XVII веке? Рождалось ли здесь что-нибудь, пускай даже на французском языке?" Я ищу это, давайте попробуем найти этот пласт вместе и хотя бы оценить его.

Если о чем-то и писать для Запада, это должны быть имена всемирно известные. Мы не можем вечно писать о Чернобыле, о Припятском заповеднике, о Беловежской пуще, потому что это интересно очень узкому кругу людей. Мы можем издать справочник о том, как выжить в современных белорусских экономических условиях, и это будет более интересное и продаваемое чтиво в соседних с нами странах.

В библиотеке американского Конгресса все изданные в Беларуси художественные книги есть: и классические, и современные. А это показатель того, что там про белорусскую литературу не забыли. Уверен, что и в библиотеках Франции есть наши книги.

Если мы хотим продвинуть имя Короткевича в Польшу, одному частному издателю не справиться: это очень большие расходы на перевод, на издание в хорошей полиграфии, а не на желтой бумаге, на преодоление таможенной границы. Если государство хочет пропиарить белорусских авторов, оно должно сделать это за свои деньги и преподнести уже в Польше и Германии. А пока на книжные выставки за границей мы везем книги-фотоальбомы о нашей природе. Это, конечно, уже немало.

– На что вы как книгоиздатель рассчитываете в будущем?

– На светлое будущее, на весну, на солнце, на то, что в Беларуси начнут читать, читать и читать, на то, что наши книжные магазины перестроятся, научатся работать так, как работают книжные магазины в Москве, научатся работать с издательствами, а не с оптовиками. Оптовики – хорошее звено, но между минским издательством и минским книжным магазином его быть не может.

Марина Шкиленок, Алена Андреева, TUT.BY