«Этика и бизнес в издательском деле»: где граница?

1 июня издатели, литературные критики, блогеры и пиарщики собрались на виртуальный круглый стол, тема которого была сформулирована так: «Издательский бизнес и культура: нужно ли регулировать отношения издателей и читателей и если да, то как: с помощью Роспотребнадзора или низовой инициативы?»

К проведению конференции побудили предшествующие в течение нескольких недель события, связанные с продажей книг о сексуальных практиках, о психологии и суициде, автора, известного как Екатерина Ш. из Одессы. Издательские сервисы Ridero и «ЛитРес», на которых появились книги, содержали аннотации с маркировкой «Впервые на русском». Кроме того, они находились в разделе книг, рекомендованных самими площадками. При этом Ridero даже приводил в своем закрытом блоге для авторов автора в пример – указывая, как умело она продвигает себя и зарабатывает деньги под именем «американского психолога Патрика Дж. Холла».

В дискуссии приняли участие: Александр Гаврилов — сооснователь сервиса Ridero, литературный критик и культуртрегер, Егор Михайлов — журналист и редактор раздела «Мозг» портала «Афиша», Константин Мильчин — литературный критик, редактор сервиса Storytel, Екатерина Кожанова — PR-директор издательской группы ЭКСМО-АСТ, Ира Юрьева — руководитель проекта «Как жить» издательства «Олимп-Бизнес», Владимир Харитонов — глава Ассоциации интернет-издателей, Полина Парс — блогер и автор ютуб-канала «Читалочка», Евгения Вежлян — литературный критик, доцент РГГУ. Модератором встречи выступил литературный критик, автор проекта «Pioner.Talks» Сергей Сдобнов.

Сергей Лебеденко, писатель, журналист, выступивший «хозяином» круглого стола, обозначил проблему прямо: несмотря на то, что книги «Патрика Холла» были убраны с платформы Ridero, притом задним числом, из-за скандала, связанного с их неэтичным содержанием, книга Екатерины Ш. до сих пор находится на портале.

На вопрос о не только морально-этической стороне конфликта, но и непосредственно о технической, ответил Александр Гаврилов:

«У нас есть основная позиция: Ridero всегда на стороне автора. Рынок целиком на стороне читателя, и именно читателем формируется. Мы построили Ridero для того, чтобы у автора появились возможности, которых у него нет. Если он написал книгу и она важна для него и еще шести человек — ему дорога в Ridero. Если он написал книгу, которую боятся выпускать традиционные издательства, — ему дорога в Ridero. Если он написал книгу, которую никто никогда не прочтет, книгу, которую он мечтает поставить на полку у себя дома, — ему дорога в Ridero. Мы открыли доступ к базовым издательским технологиям абсолютно всем. У этого подхода есть издержки, и мы их видим.

Большое количество кейсов, которые могли бы быть негативными, отсекаются нами на старте. Если мы встречаемся с общественным возмущением, то мы пытаемся понять, в чем состоит возмущение и в чем состоит нарушение.

Единственный возможный путь регулирования подобных ситуаций — это переговоры. Мы должны перепроверить издательские аннотации и в этом случае, поскольку они этически сомнительные, найти возможность попросить автора изменить издательскую аннотацию».

Егор Михайлов поднял проблему экспертности:

«Если кто-то использовал технологию поточного производства, чтобы сделать одну книгу, которая может навредить, экспертность которой этически очень плоха — это не проблема системы».

Константин Мильчин не увидел большой проблемы:

«Когда речь идет о том, что книга про секс написана не специалистом – это двойственная история. По сути, придраться в этой ситуации не к чему. В плане формирования некого этического кодекса это нужно оставлять на совести тех или иных публикаторов».

Екатерина Кожанова, как представитель большого холдинга, говорила преимущественно о проблеме репутации издательства:

«Вводить какое-то жесткое регламентирование и говорить об экспертности — тут очень много вопросов. Как только мы выбираем эксперта, потом появляется вопрос к самому эксперту. На самом деле мы, издатели, находимся в очень сложной ситуации, когда нам нужно завоевать каким-то образом читателя, найти то поле его потребностей, в котором он готов поглощать большие тексты. Идти по пути каких-то дополнительных запретов, сверх тех запретов, которые регламентируются, — это не совсем правильный путь, но очень важно реагировать на обратную связь, которую дает экспертное сообщество, которое должно реагировать на какое-то развитие ситуации. Потребитель — это не ребенок, мы должны больше общаться и налаживать обратную связь, быть более подвижными».

Ира Юрьева предложила найти выход в создании ассоциаций, способных организованно примирять обе стороны:

«По поводу отношения к читателю как к ребенку, я считаю, что взрослых тоже не надо обманывать. Тут важен вопрос репутации. Если издательство позиционирует себя как издательство, где есть проверенные эксперты и читатель не будет обманут, то это одна история. Если же есть некая свобода для мистификации, то это другая. То, что касается каких-то этических инструментов, тут важно не регламентировать деятельность площадок, а выработать механизмы для деликатного обсуждения таких негативных кейсов. Чтобы не было травли или осуждения ни площадки, ни автора, ни издателя, ни читателя, чтобы можно было это обсудить, сделать это обсуждение публичным, тогда, в том числе, это позволит читателю узнать, что такие проблемы существуют. Возможно, в следующий раз, когда он будет обращаться в какое-то издательство или на какую-то платформу, он лишний раз обратит внимание, есть ли у книги научный редактор. Здесь важен открытый и прозрачный диалог с читателем».

Владимир Харитонов охватил более обширную тему, говоря о проблеме современной литературы и читателей как таковых:

«У нас в головах живет миф о том, что если на книге написано нон-фикшн, то это книга, которая будет нас просвещать. Это скорее наши ожидания, нежели то, что происходит на самом деле. Это связано с тем, что выросло поколение, которое читает и надеется на нон-фикшн, а тут приходит кто-то и начинает обманывать. Это грустно потому, что такое отношение выдает отношение к читателям, как к малым детям, о которых заботятся, как будто они сами не разберутся. Любой текст может оказывать на человека самое разное влияние. Книга — это товар. Произведение вам никто не продает, произведение — это не товар. По поводу этических кодексов. Были истории о том, как с точки зрения абсолютно этической и моральной запрещались прекрасные книги, которые потом оказывались не такими ужасными, как нам и как всем казалось, и как суду казалось. Этот кейс абсолютно непоказателен для того, что у нас происходит с книгами».

Полина Парс говорила об ответственности каждого читателя за сделанный выбор в прочтении той или иной книги:

«Судя по всему, читатель очень даже рад обманываться, и судить его за это нельзя. Большинство читателей — не то чтобы дети малые. Читатель — не дурак. Все эти кодексы для издателей и для площадок, которые занимаются самиздатом, это абсолютно неверное отношение. Чем кодекс, как свод правил, будет отличаться от элементарной совести издателей?»

Евгения Вежлян в конце разговора подтвердила слова Иры Юрьевой – создание специализированных ассоциаций необходимо:

«Вся проблема в том, что у нас отсутствует культура профессиональных ассоциаций. Если бы у нас была профессиональная ассоциация сексологов, условно говоря, они бы увидели проблему и заявили об этом в пространстве. Дальше дело каждого. Не надо изымать книгу ниоткуда. У нас просто нет тех ассоциаций, которые умеют заявлять о принадлежности к себе, которые ведут публичную работу. Должны быть медиальные зоны между сообществами и общественностью».

Наталья Рыжова

Источник: Год литературы