Ангелика Сальвисберг: «Детективы в Швейцарии не в ходу»

В следующем году посетителей Ярмарки интеллектуальной литературы non/fiction ждет большой сюрприз. Благодаря стараниям Швейцарского совета по культуре «Про Гельвеция» специальным ее гостем станет Швейцария. А трехлетняя культурная программа «Swiss Made в России», также инициированная «Про Гельвецией», позволит нашим читателям больше узнать об авторах альпийских просторов. А пока этого не случилось, руководитель отдела литературы и общества фонда Ангелика Сальвисберг рассказала нам о том, что такое литература по-швейцарски.

– Не могли бы Вы обрисовать литературную ситуацию в вашей стране в целом? Может быть, назовете какие-то имена, школы, течения… Боюсь, в России мало что о них известно.

– Это нелегкая задача. В Швейцарии четыре региона, соответственно четыре разных языка. А значит, речь идет о четырех непохожих культурах и литературах. К тому же каждый язык обладает еще и своими диалектными особенностями. Так, французский в Швейцарии тесно связан с французским во Франции, однако все же не копирует его полностью, наши немецкоговорящие писатели испытывают влияние Германии, а у италоговорящих авторов много общего с итальянцами. Но есть и язык, существующий только в Швейцарии, – ретороманский. Сами понимаете, что в такой непростой ситуации писатели задаются другими вопросами. Например: есть ли у нас общее? И что может объединять людей, говорящих на таких непохожих языках? Подобные обсуждения ведутся очень давно. Поэтому правильнее было бы говорить о тенденциях, касающихся каждого языкового направления. Однако есть и другая проблема. Сегодня особенно популярны авторы-эмигранты, хоть они и не родились в Швейцарии, но тоже вносят серьезный вклад в швейцарскую литературу. В том числе и своей личной историей, историей своих корней и семьи. Так, у писательницы Мелинды Надж Абонджи двойное сербско-швейцарское гражданство. Ее мать родилась в Венгрии, но с мужем эмигрировала в Швейцарию. Книга Надж Абонджи одновременно получила и швейцарскую и немецкую литературные премии. Из чего видно, насколько размыты национальные границы. Живут у нас авторы, приехавшие из Румынии, но пишущие по-французски. Как видите, культуры взаимопроникающие. Однако часто, видя всю непохожесть, писатели пытаются изобрести свой собственный язык. Возможно, вы не знаете, но в Швейцарии устная речь значительно отличается от письменной. Ты, конечно, вырастаешь на литературном немецком, но говоришь на одном из швейцарских диалектов. Наверное, поэтому сейчас особую популярность приобрело так называемое поэтическое движение spoken word (в переводе с английского – произносимое слово. – Прим. ред.). Порой эти тексты даже не записывают, а просто читают вслух, ведь такая поэзия в первую очередь связана с произношением. Сегодня она самая актуальная. Молодые авторы объединяются в группы, выступают в кафе и театрах. Часто получается, что сначала текст представляется на сцене и только потом публикуется. К таким новаторам относятся Педро Ленц и Арно Камениш, последний владеет двумя языками: немецким и ретороманским.

– А существуют ли авторы, пишущие только на ретороманском языке?

– Их не так уж много, письменный ретороманский оформился достаточно поздно. Но среди авторов можно назвать поэта Лету Семадени и прозаиков Оскара Пира и Лео Туора, говорящего о таких архаических темах, как охота. Я бы хотела вернуться к писателям-эмигрантам. Сегодня очень популярны сербка Ирена Брежна, написавшая роман «Неблагодарная чужачка», и румын Каталин Дориан Флореску, автор книги «Терзания Иакова». К тому же за последние пять лет четырежды литературная премия Швейцарии была вручена эмигрантам из Восточной Европы. В этом году ее наконец-то получил швейцарец, многие шутят, будто по политическим причинам. Что касается италоговорящего региона, сегодня там особенно сильна поэтическая традиция. Для немецко- и франкоязычных районов поэзия не играет ведущей роли.

– Осложняет ли присутствие авторов-эмигрантов литературную обстановку? Не расстраиваются ли коренные писатели?

– Я думаю, иногда ситуация накаляется. Ведь эмигрантам нужно приспосабливаться, искать свой собственный стиль, потому что язык, на котором они пишут, как правило, им неродной. Это порождает много споров в писательской среде. С другой стороны, если литература становится предметом дискуссии, это идет на пользу и местным, и приезжим авторам. Но парадокс – даже коренные швейцарские сочинители, написав книгу, стараются найти немецкое, итальянское или французское издательство, чтобы выйти на более крупный читательский рынок. Поэтому о серьезной внутришвейцарской ревности говорить не приходится.

– Не могли бы назвать несколько имен уже заслуженных швейцарских писателей?

– В нашей стране достаточно сильна литература, критикующая политическую систему и социум. Родоначальник этого направления – Макс Фриш. В том же ключе работает популярный драматург Лукас Берфус. У него достаточно холодный и резкий взгляд на то, что происходит в современном швейцарском обществе, он затрагивает серьезные и болезненные темы. Например, в книге «Сто дней», основанной на реальных событиях, анализирует, что случилось со швейцарской гуманитарной помощью (один из курсов нашей внешней политики) в Африке. Однако Берфус пытается найти и новые пути в литературе. Грандиозный вклад в развитие критического направления внес крупный прозаик Адольф Мушг. Урс Видмер – один из великих стариков. И конечно, Томас Хюрлиман, драматург. Однако известен он больше всего своими романами, в России его книга «Сорок роз» выходила в издательстве «Текст». В них он затрагивает волнующие политические события.

– Насколько я знаю, Вы занимались и театром. Я бы хотела узнать, как далеко ушла швейцарская драматургия.

– Сегодня в Швейцарии очень популярна новая форма документального театра. На сцене непрофессиональные актеры – эксперты своей жизни. Один из известных театров «Римини Протокол» однажды поставил спектакль по «Капиталу» Карла Маркса. Несколько людей рассказывали про свои отношения с этой книгой. Было очень интересно наблюдать за тем, как режиссер увяжет пять или шесть непохожих историй в одну. Что же касается более традиционного подхода, то раньше разница между государственными театрами, играющими Шекспира, и независимыми экспериментальными площадками была куда более ощутима. Сегодня театры обмениваются идеями. Многие актеры играют в нескольких труппах. Ведется своеобразная публичная дискуссия, что сложно для зрителей, но зато у них больше выбора.

– Давайте вернемся к прозе. Русская литература сегодня озабочена поиском современного героя. Но те персонажи, которых предлагают читателю, совершенно непривлекательны, вроде менеджеров среднего звена, маргиналов и прочих неудачников...

– Я не думаю, что русская ситуация похожа на швейцарскую. Например, Мартин Сутер написал книгу «Маленький мир», где вывел жизнь менеджеров в юмористическом ключе. Но он не дал глубокого анализа проблемы. Вообще описать современного швейцарского героя достаточно сложно. Однако все прекрасно понимают, что мир меняется. И многие авторы чувствуют ностальгию по уходящему, а с ними испытывают острую потерю и их герои. Но встречаются и городские персонажи. Например, Кристиан Крахт (его роман выходил в издательстве «Ad Marginem») одного из своих персонажей сделал маргиналом из высших финансовых кругов. Он даже торгует наркотиками и вообще малопривлекательный человек. А еще у нас существует множество просто хороших рассказчиков, они-то как раз и выводят положительных героев. Среди них Алекс Капю, автор книги «Лео и Луис», она либо уже выходила на русском, либо скоро будет переведена. Паскаль Мерсье, написавший роман «Ночной поезд на Лиссабон». Все это амбициозная, но несложная развлекательная литература.

– А насколько в Швейцарии популярна массовая литература?

– Этот сегмент незначителен, что напрямую связанно с печатным делом. У нас очень много маленьких издательских домов. Для большого успеха у масс необходима более серьезная машина по производству такой литературы. Одно из крупнейших швейцарских издательств «Diogenes» публикует самого коммерчески востребованного автора Мартина Сутера. Но в то же время его книги не могут полностью удовлетворить спрос немецкоговорящих читателей. В Швейцарии несколько другие условия для существования авторов, детективы у нас не особо в ходу.

– А что Вы можете сказать о детской литературе? Астрид Линдгрен в Швейцарии так же популярна, как и в России?

– Конечно, в Швейцарии существует много книг для малышей. Но уже для детей 9–12 лет сложно найти хорошую историю. А подростковая литература, наоборот, разнообразна. В последние годы появился новый тип книг, в которых авторы говорят с детьми на взрослые темы адаптированным языком. Такова история о человеческом теле, рассказывающая во всех подробностях про работу нашего организма. А еще в Швейцарии есть своя Астрид Линдгрен – Йоханна Спири, придумавшая «Хайди – девочку Альп». Уже много лет швейцарские писатели изо всех сил пытаются уйти от ее героини как можно дальше и найти что-то свое. Однако Петер Штамм как-то создал новую интерпретацию Хайди в содружестве со швейцарскими художниками, и эта книга для читателей была позитивным шоком. Она показала, что можно рассказать знакомую историю в современном ключе, более того, хорошо ее проиллюстрировать. Но не все приняли такую версию Хайди. Если же говорить о рынке детской литературы в целом, то у нас есть несколько детских издательств. Во французском регионе это «La Joie de Lire». Франция оказывает большое влияние на то, как они пишут и печатают книги. Поэтому иллюстрация тут превыше всего. В немецкой части страны есть издательство «Atlantis», более сдержанное. Что же касается литературы для так называемых young adult (в переводе с английского – молодых взрослых. – Прим. ред.) – категории читателей, следующей за подростками, то тут авторы боятся скатиться в назидательность и потерять увлекательную нить повествования. Во франкоязычном регионе работает Германо Зулло, с юмором описывающий детские наблюдения одного юного футболиста (книга «Самый великий футболист всех времен»). Есть и другой автор румынского происхождения, он называет себя просто Эжен, тоже очень смешно описывает свои детские переживания, в том числе политического характера. И как ни странно, театр сегодня больше ориентирован на молодых взрослых, чем литература. Известный драматург Анри Байелер написал социологическую пьесу о трех мальчиках, занимающихся спортом, и том, что между ними происходит. Это сочинение по-настоящему интересно, хоть и скупо на слова.

– А есть ли табуированные темы в швейцарской литературе?

– У нас существуют скорее не табуированные, а болезненные темы. Например, когда за основу берутся реальные события, и герои копируют настоящих людей, – подобное многих расстраивает. Другая достаточно сложная тема – неучастие Швейцарии во Второй мировой войне. Многие писатели до сих пор задаются вопросами: как могло случиться так, что наша страна избежала войны, какие договоры между сторонами тому способствовали? Авторы более старшего поколения постоянно испытывают чувство вины и пытаются понять, как же война все-таки повлияла на Швейцарию.

– И последний вопрос: а есть ли в Швейцарии классики, которым пытаются подражать ваши современные писатели?

– Да, есть, например, поэт и прозаик Роберт Вальзер, он переводился на русский еще в 1987 году. У него очень своеобразный стиль и занятная биография. Он любил малые формы. Даже изобрел свой собственный прием. Писал микрограммы настолько маленькими буквами, что читать их невооруженным глазом было невозможно. Ученые провели целое исследование, чтобы разобрать, что именно он написал. То есть книга была окутана настоящей тайной. Во всем мире хорошо известны его романы «Школьные сочинения Франца Кохера», «Якоб фон Гунтен», «Помощник», писал он также и неплохие стихи, и замечательные маленькие эссе. Второй автор, более старшего поколения, Готфрид Келлер, жил в XIX веке. Его новеллам не устают подражать и сегодня. Разумеется, Томас Манн, Иоганн Вольфганг фон Гете тоже породили множество эпигонов. Но популярны в Швейцарии и американские, и британские классики…

Беседовала Алена Бондарева (фото Сары Деген). Благодарим за предоставленную публикацию журнал «Читаем Вместе» (впервые материал был опубликован в январском номере 2013 года)