БУДНИ БОЛЬШОГО ТЕРРОРА в воспоминаниях и документах

Аннотация

Эта книга — трагическое свидетельство времени, отдаленного от нас семьюдесятью годами. Времени, в котором жили — а точнее, пытались выжить — три поколения советских людей. Времени, в котором власть совершила одно из самых кровавых преступлений XX века — массовое методичное истребление ни в чем не повинных граждан своей страны.
Сталинский режим решил деморализовать репрессиями все общество, навесив на сотни тысяч людей клеймо "враг народа" или "член семьи изменника родины". Годы БОЛЬШОГО ТЕРРОРА — 1937–1938-й — стали символом, клеймом этого режима.
Держа в страхе своих подданных, власть сумела деформировать сознание целых поколений. Как утверждал в своей нобелевской лекции Александр Исаевич Солженицын, "насилие не живет одно и не способно жить одно: оно непременно сплетено с ложью… Всякий, кто однажды провозгласил насилие своим МЕТОДОМ, неумолимо должен избрать ложь своим ПРИНЦИПОМ". Так и БОЛЬШОЙ ТЕРРОР сплетен с БОЛЬШОЙ ЛОЖЬЮ…
…Прошло 70 лет, а ложь, попытки деформировать сознание находят продолжение и в днях сегодняшних. "Советский народ не заметил массовых репрессий … Трудовой народ был практически не затронут репрессиями", — это цитата из одного, 2007 года, московского издания.
Наша книга содержит документальные свидетельства тех, кто не просто "заметил" массовые репрессии, но и прошел сквозь них. Это обычные люди, представители основных слоев советского общества. Фрагменты их воспоминаний — бесценные свидетельства повседневной жизни в условиях беззакония и репрессий.
Почти никого из авторов этих записей уже нет в живых. О некоторых из них мы имеем весьма скудные биографические сведения. Тем более мы посчитали важным донести до читателя непосредственные, повседневные изложенные на бумаге события их тяжкой судьбы, их мысли, их действия.
В сочетании с фрагментами заведенных на них репрессивными органами дел и документами режима — постановлениями, решениями, шифровками, записками Сталина и его окружения — на фоне "жизнеутверждающих" фотокадров другой, параллельной советской жизни — легче, как писал Солженицын, "развеивается ложь, открывается нагота насилия".