Книга "Визави французского агента [1]" Надежды Днепровской издана в издат-ве Accent Graphics Communications в июле 2012.
Оформление обложки Надежды Днепровской.
Аннотация
...И даже когда жизнь кажется такой размеренной и дни похожи один на другой, когда мысли бродят лениво водруг насущных проблем, с вами может случиться то же, что с героиней романа «Визави французского агента» - волшебная, нереальная любовь юности вернется, позовет за собой... Не будет в мире средств остановить движение навстречу друг другу....
У Надежды уже выросли свои дети, но еще так отчетливо и ярко, как на картинах, встают перед ней образы молодости в те времена, когда отношения и судьбы строились по другим, отличным от сегодняшнего дня, правилам. Ее случайное знакомство с Марселем и его друзьями, французами, которые приехали в Советский Союз для «обучения по обмену» дает ей возможность прикоснуться к другому миру - миру красивых и интересных людей, но и миру сложному, где неосторожность может навсегда испортить будущее. Их любви не суждено разгореться сразу ярким пламенем, но то, что не случилось в прошлом, обязательно случиться в настоящем, а разве не этим кончаются волшебные сны и фантазии?
Вы попадете в мир чувств и интригующих событий, ярких персонажей и незабывающихся картинок прошлого, ставшего настоящим...
Купить на 
[2]
Ознакомиться
Сайт автора: http://dneprovskaya.com [4]
Отзыв читателя:
Надюша, я прочитала. Я за одну ночь все прочитала. Точнее, за несколько часов одной ночи. Если бы не привыкла с детства читать быстро – то просто бы не ложилась до утра. Потому что оторваться было невозможно.
Знаешь, есть такая пощечина – «лодочка»; даже самая нежная и легкая девичья ручка может этой пощечиной вырубить здорового мужика. Я читала с ощущением, что схлопотала полновесную «лодочку», причем рада этому факту, как распоследняя дура-мазохистка. Потому что я не просто давно не видела ничего, что так бы мне перетряхнуло душу. Я вообще ничего подобного никогда не видела.
Наверное, критик найдет, к чему там прицепиться, но я не критик. Я тот чукча, который – читатель. А чукча-читатель сидит сейчас обалдевший от такого невиданного по своей щедрости подарка, который вручила ему ты.
Надя, вот ей-богу: я даже не знаю, что тут можно сказать. Нет у меня таких слов, ни литературных, ни матерных, - никаких. Я представить себе не могла, что от чтения суховато изложенной хроники буду сидеть с комом в горле, безуспешно пытаясь перебить горечь этого кома горечью сигаретного дыма. Я ни черта не понимаю в новейшей истории, да и вообще из истории что-то смутно помню по поводу восстания Спартака, биографии Чингисхана и эпохи Петра Первого. Но чукче-читателю наплевать, насколько исторически верно ты изобразила подковерное шуршание описанного тридцатилетнего периода. Чукча-читатель в моем лице верит безоговорочно всему, что было тобой написано. Потому что эта история, даже если она альтернативная, - реальна. Потому что этот текст, написанный именно в духе хроники, без излишних сантиментов и патетики, - душу щемит. Потому что многие писали и пишут о периоде с семидесятых по двухтысячные, - да та же очень любимая мною Семенова тоже в этом отметилась, - но всех их читаешь как интересную, в чем-то поучительную, качественно рассказанную сказку. У тебя – не сказка. У тебя – тот самый социалистический реализм, который по определению своему и вправду невозможен, но его прославили и дали ему бытие Шукшин, Друнина, Твардовский, перечислять можно долго… В последнее время я как-то так вяло телепалась по жизни – куда кривая вывезет; твоя книга меня приподняла за грудки, как следует потрусила и резко поставила на землю. Из инертного существования – в жизнь, из ленивых фантазий – в реальность. Так бывает, когда летом, разомлевшая от жары до состояния медузы, подползаешь к колодцу и опрокидываешь на себя ведро ледяной воды – и сразу чувствуешь, что смородина пахнет, птицы заливаются, трава босые ноги оплетает… и жить хочется.
От написанного тобой хочется жить. Хочется наслаждаться каждой секундой жизни, что бы ни готовило будущее, ловить эту пронзительную ясность каждого мгновенья счастья. А больше я ничего не могу сказать.