Русский Журнал: Идеи не убивают

Mokrousov-Aleksej.jpg [1]

Книжный рынок Германии не похож на российский. Если на осенней ярмарке во Франкфурте еще можно позволить себе этого не заметить, то на весенней в Лейпциге остаться слепым не получится.

Рецензии на какие книги встретишь этой весной в каждой второй немецкой газете? Новые романы Патрика Модиано и Т.С. Бойла. Книга литературоведческих эссе Орхана Памука «Наивный и сентиментальный романист». Биографии Энгельса и Троцкого. Это все переводы, оперативность которых поразит воображение русского читателя – равно как и полемический характер сопровождающих их статей, связанных с политической литературой.

Не только переводы, но и немало немецких книг вызывают полемику в немецкой прессе, традиционно сопроводившую национальную «бухмессе» набором спецвыпусков и приложений.

Экономия на культуре

Среди самых шумных событий весны – составленный специалистами сборник «Культурный инфаркт», вышедший в Knaus Verlag и посвященный болезненным темам современного культурного маркетинга. Четыре автора – профессионалы своего дела. Среди них - руководитель боннского центра культурных исследований Дитер Хазельбах, высокопоставленный чиновник министерства образования земли Шлезвиг-Гольштейн Штефан Опиц, профессор менеджмента культуры в университете Людвигсбурга Армин Кляйн и директор фонда Pro Helvetia Пиус Кнюзель.

Вопросы, которые они ставят, универсальны для всех стран.

Как функционируют сегодня институты культуры? Кому оплачивать работу заведомо убыточных заведений? Где критерии, которыми должны руководствоваться бюрократы, определяя размеры дотаций? Да и сколько нужно этих самых дотаций?

Многим читателям выводы авторов могут показаться неутешительными. Они считают, что в ближайшие годы рынок культурной индустрии ждут радикальные перемены. Объем госсубсидий сократится вдвое, соответственно вдвое сократится и число театров, музеев и библиотек. «Выжившие» будут вынуждены погрузиться в новую реальность оцифрованного мира, много работать в режиме удаленного доступа и заниматься культурным образованием.

Многим это показалось едва ли не кощунством. Но в эпоху перманентного экономического кризиса лучше думать о том, как выжить, а не о том, как сохранить прежние модели управления. Их неэффективность очевидна сегодня даже тем, кто питает ностальгическую привязанность к их формам.

Поиски формы

Как говаривал чеховский персонаж, «нужны новые формы. Новые формы нужны, а если их нет, то лучше ничего не нужно». Правоту Тригорина книжный бизнес понимает едва ли не лучше других. В эпоху электронных книг традиционным издательствам приходится возвращаться к уникальным проектам.

Московско-берлинское издательство Grebennikov, например, в разных странах издает принципиально разные книги. В России – о бизнесе и принципах управления. В Германии – нестандартные путеводители по самом разным областям, от пива до Берлина. Немецкую столицу рассматривают с точки зрения эротики и современного искусства, кулинарной нестандартности и водных артерий. Книги невелики по формату, но не по содержанию. Вероятно, в таких штучных проектах и кроется спасение издательского дела.

Много дивидендов приносит и узкая специализация. Издательство Schott из Майнца существует уже 250 лет и все это время занимается музыкой. Здесь издавали Моцарта, Бетховена и Вагнера (всех – прижизненно), а сегодня Schott работает с крупнейшими композиторами современности. Помимо нот, издательство занимается и книгами. Только что вышла, например, биография выдающейся немецко-американской пианистки Греты Султан (1906 – 2005). Эмигрировав в 30-е годы в Америку, она стала близким другом Джона Кейджа, посвятившего ей немало своих произведений. О влиянии Султан на музыкальный авангард рассказывает книга гамбургского музыковеда Морица фон Бредова.

Важной частью издательской жизни оказывается и система литературных премий.

В России она обычно сводится к оглашению списков кандидатов и к приемам, куда в первую очередь зовут обозревателей отделов светской хроники. Сами тексты в газетах обсуждают мало и неохотно, предпочтение отдается формальной стороне дела.

В Лейпциге присуждается несколько престижных премий. Книжную премию самой ярмарки по разделу «Эссе» получил труд берлинского историка и философа Йорга Баберовского «Выжженная земля. Сталинское царство насилия» (Мюнхен: C.H. Beck, 2012). Автор отказывается верить в рационалистические объяснения террора 30-х («Идеи не убивают», пишет он) и склонен видеть их причину в гипертрофированной психопатии Сталина. Выход книги сопровождался не только букетом рецензий, зачастую кардинально разнящихся в оценках, но и множеством встреч с автором. Они прошли по всей Германии. Опыт подобных встреч в книжных магазинах или в университетах мало используется в России, где главной проблемой оказывается, впрочем, не место встречи, а сами читатели. Точнее, их отсутствие.

Цифры как факты

Вряд ли экономия на культуре коснется Лейпцигскую книжную ярмарку. Кажется, свои сложные годы она уже пережила.

Когда-то Лейпциг был книжной столицей Европы – и с точки зрения количества и качества издателей (здесь работал, в частности, Брокгауз, о чем с гордостью напоминает городской музей в Старой Ратуше), и по уровню полиграфического мастерства местных печатников. Естественным образом здесь возникла и книжная ярмарка, старейшая в мире.

В годы войны знаменитые типографские кварталы были разрушены бомбардировками английской авиацией, а после разделения Германии крупнейшие издатели уехали на Запад. Лейпцигская ярмарка оказалась заложницей политических игр, негласной книжной столицей Варшавского блока и на долгие годы оказалась в роли главного места встречи для издателей по обе стороны идеологического фронта.

После объединения Германии Лейпцигская ярмарка чуть было не исчезла: за полвека главным в книжном мире стала Франкфуртская ярмарка. Но в итоге победила дружба. Сегодня Лейпцигскую книжную ярмарку посещают около 160 тысяч человек в год. Во Франкфурте, конечно, бывает вдвое больше, но все относительно.

Например, Cанкт-Петербургский международный книжный салон, проходящий по весне на Ленэкспо, посещают 70 тысяч человек. Между тем Петербург с его пятью миллионами жителей больше Лейпцига по населению в 10 раз.

Понятно, что прямой связи между цифрами быть не может – но публики на берегах Невы хотя бы в два раза больше чем в Лейпциге могло бы быть? Или хотя бы столько же? Но не в два же раза меньше!

Статистика выглядит еще удивительнее, если сравнить Лейпциг и Москву. В столице России, превосходящей столицу Саксонии по численности горожан в 25, если не в 30 раз, на осенней ярмарке на ВВЦ в 2011 году было «почти 180 тысяч человек». При этом ярмарка в Лейпциге идет четыре дня, в Москве – шесть. Цифра из официального пресс-релиза ММКВЯ обнародует приблизительную цифру. Это связано с тем, что на западных ярмарках входные билеты считываются автоматами, а у нас роль компьютеров традиционно выполняют дяденьки и тетеньки. Статистика фактически ведется лишь по числу проданных билетов, пригласительные подсчитать невозможно.

Другая статистика тоже из числа не самой утешительной. Выставочная площадь ярмарки в Москве оказывается меньше: 36 000 кв. м против 69 000 в Лейпциге, да и количество участников тоже не выдерживает сравнения: 1572 компании против 2041 (именно компаний, а не издательств, поскольку на ярмарке очень много стендов отдается «смежным» участникам, от производителей открыток до производителей книжных шкафов). Разве что по количеству участвующих стран Москва все еще впереди Лейпцига: 57 против 44. А вот по количеству мероприятий лучше не сравнивать. В Москве их около 500. В Лейпциге – около 2660.

Изменение правил

Реклам книг в немецких газетах и журналах много. Может быть, даже слишком. Наверное, поэтому переводной роман здесь в пересчете стоит под 900 рублей (правда, и качество переплета, и обязательная для прозы суперобложка – не в пример российским изданиям).

Книжная реклама в немецкой прессе теперь печатается другая. Она сразу извещает о выходе книги на двух, а то и трех носителях: в печатной версии, как аудиокниги и в электронном варианте, для ридеров. Причем занимается этим одновременным продвижением текста в разных сегментах рынка, как правило, само издательство. Хотя у аудиокниг – свое культурное пространство, своя огромная аудитория. У них свои премии, их слушателям адресовано огромное количество специализированных журналов.

В условиях кризиса книжной отрасли, о котором в Европе сейчас не говорит только ленивый, ярмарка тоже думает о прибыли издателей. Здесь разрешены прямые продажи со стендов (как правило, лишь в воскресенье, последний день ярмарки, но к нарушению правил в этом случае относятся снисходительно). И здесь открыто сразу несколько книжных магазинов: аудиокниг (он появился уже 11 лет назад), книг для детей, а также авторских книг. В последнем случае в магазине продаются книги, заранее подписанные их авторами.

Разумеется, книгу можно подписать и лично. Во время ярмарки в Лейпциге проходит фестиваль «Лейпциг читает». Это, вероятно, самый большой литературный фестиваль в мире. В его рамках с читателями в этом году встретились 2780 литераторов и издателей. Практически весь город стал одним читальным залом. Куда ни зайдешь, в музей ли прикладного искусства Грасси или кафе на окраине, в Национальную библиотеку или в «места памяти», открытые в бывших зданиях штази– всюду увидишь столы и стулья, расставленные в ожидании очередной встречи читателей и писателей.

Литературный фестиваль в 2012-м прошел в 21-й раз, и жители с пониманием реагируют на появление новых литературных адресов. В этом году к ним присоединился, например, Зал прощания на Южном кладбище.

Что будет в будущем, предсказать невозможно.

Следующая книжная ярмарка в Лейпциге пройдет с 17 по 20 марта 2013 года.

Алексей Мокроусов, источник: Русский Журнал [2]