Борис Пастернак: «Рано намылились»

«Как вы думаете, погибнет ли книга?» Услыхав этот вопрос на ярмарке «Книги России» от очередного корреспондента, я обозлился: никто ведь не спрашивает, погибнет ли, к примеру, мыло. Подразумевается, что это предмет первой необходимости. Без него никак. А про книгу спрашивают, значит, есть сомнения в ее насущности?

Конечно, книга меняется — всегда была бумажная, а вот уже и электронная, и с музыкой, и с кинематикой. То есть интересуются, по-видимому, не погибнет ли бумажная книга. Так ведь мыло — оно тоже не то, что сто лет назад — было твердое, стало жидкое, а потом и газообразное (спрей), и с кремом, и с маслом, и скоро, кажется, станет съедобным. Но никто не спрашивает, погибнет ли вследствие эволюции обычное твердое мыло — ясно же, что останется, только производство его, наверное, слегка сократится.

Почему же не все ясно насчет обычных бумажных книг?

Моя гипотеза выглядит так. Печальную судьбу бумажной книге предсказывают чаще всего те, кто от нее уже отвык или начал отвыкать. В лучшем случае переключился на букридер или айпэд, в худшем — обходится телесериалами и фейсбуком. Нет, иногда и они обращаются к бумажной книге, но тогда уж будьте любезны предоставить им креативный продукт — кому со стразами на бархатном переплете, кому с электронными картинками, но ценой никак не ниже, чем у билета на 3D-кино. А лучше выше, потому что иначе не круто.

Группы лиц, где преобладает подобный образ мыслей и поведения, иногда именуют точками роста — это действительно так, особенно если иметь в виду рост финансовый. Что спорить, это весьма значительные группы влияния, их приговоры звучат громко и безапелляционно, но их совершенно не обязательно приводить в исполнение. Весеннюю ярмарку «Книги России» уже несколько лет как хоронят — проигрывает, дескать, более популярной осенней ММКЯ и более продвинутой Non/fiction. Для кого она? Не пора ли закрывать?

Неожиданный ответ на первый вопрос получил от Дмитрия Макарова, известного книготорговца из Минска. На «Книгах России» он выложил на свои немаленькие прилавки так называемый слив — уцененные, но вполне качественные книжки. Все — по 100, 50, 40, 20 и даже по 10 рублей. Затраты на участие в ярмарке он окупил за первый день работы. «Установил, — сказал Макаров, — мировой рекорд по продаже не нужного вам». При этом из Минска Макаров пригнал всего одну машину книжек, а еще два грузовика «слива» купил прямо в Москве, так как свой товар быстро кончился. И у его стендов всегда была толпа.

Я попробовал оценить литературное качество макаровской выкладки. В рамках предложенной выше аналогии это было по большей части добротное твердое мыло, в крайнем случае сильно подзабытое сегодня хозяйственное. Но социологи не зря криком кричат: уже не так важно, что читают — лишь бы вообще читали, не утратили сам навык. «Вы тут в Москве ленивые и жадные, — сказал Макаров. — Люди едут к вам издалека, и не так сильно они следят за новинками. Не все они богатые, успешные и продвинутые. Для многих 100 рублей по-прежнему деньги. Дайте и им покопаться в книгах, дайте и им возможность купить несколько штук, детям подарить. Зачем сук под собой рубить?»

Вообще-то, думаю я, это неплохая целевая программа не только для одного умного книготорговца, но и для всей весенней ярмарки, а то и для всей книжной отрасли, да и, чего уж там, для всего гражданского общества. Потому что если и дальше ориентироваться только на точки роста, то бумажная книга и в самом деле может погибнуть вслед за навыком чтения.

А там, глядишь, уже и мыло не понадобится.

Борис Пастернак, генеральный директор издательства «Время», источник: Московские Новости [2]