Как комиксы стали частью литературного истеблишмента

Такие издательства, как Jonathan Cape и Faber & Faber, запускают целые линейки графического фикшна, а полки с комиксами в книжных магазинах Bordres и Waterstone’s все увеличиваются и увеличиваются. В большом лондонском книжном магазине Foyle’s «Persepolis» Марджаны Сатрапи обошел в прошлом году «Гарри Поттера» в номинации роман – бестселлер года. Независимые авторы сочиняют и публикуют свои работы бесплатно в Сети — а в Голливуде существуют уже целые агентства, которые специализируются на поставке графических романов киностудиям.

Но касательно комиксов по-прежнему нет единого общественного мнения. У меня есть какое-то количество друзей, которые читают что-либо только в том случае, если это комикс, и еще какое-то количество друзей, которые готовы читать что угодно — кроме комиксов. Я причастился к этой культуре в юности, и это был нестандартный путь – сначала журнал MAD, затем 2000AD, оригинальный британский журнал научно- фантастичеких комиксов, в котором участвуют такие зубры жанра, как Алан Мур, Нил Гейман и Грант Моррисон.

Как и научная фантастика, комиксы – культура (medium), корни которой уходят в массовую литературу и «альтернативу»: на каждого умника, который попытается возвести родословную комиксного искусства к доколумбовым пергаментам или гобелену из Байо, сыщутся 50 упертых консерваторов, которые будут настаивать на том, что все, на самом деле, началось с «Супермена». Как и научная фантастика, комиксы долго держались в стороне от того, что называется литературным мэйнстримом: оба сектора долгое время, так сказать, варились в собственном соку, сами себя рефлексировали, и только потом начали осторожное восстановление отношений с мэйнстримом.

И комиксы, и НФ не сразу приобрели законченный вид. Джанет Уинтерсон, Маргарет Этвуд и Марсель Теру оказались среди тех авторов, которые за последнее извлекли известную прибыль из того, что их издатели осознали, что люди купят научную фантастику, если вы воздержитесь от того, чтобы налепить на обложке космический корабль.

Комиксы, тем временем, сильно выиграли от того, что для них отчеканили хитрую формулировку “графический роман”, подразумевающую, что в них содержится больший интеллектуальный и нарративный вес, чем в просто картинках с подписями. Хотя, надо сказать, большинство авторов и заядлых фанов термин этот презирают. Когда Нилу Гейману сообщили, что он, оказывается, пишет не книжки комиксов, а графические романы, тот изумился: “Вот те на! Ни дать ни взять та девушка, которой сообщили, что она на самом деле была не проституткой, а дамой ночи.”

Главное заблуждение, касающееся комиксов, заключается в идее, что комиксы – это жанр, а не культура. Корни популярного комикса ХХ в запросто могут быть обнаружены в жанровой литературе: мы все знакомы с супергероями из ранних образцов комикса – бах-трах-а-он-его-по-кумполу-а-тот-как… Именно от этих образцов идет использование слова «комиксный» в качестве прилагательного, обозначающего картонность, одномерность, простую бинарную этику и много ненастоящего, мультипликационного насилия. Но хотя истории супергероя – по-прежнему не менее активная часть комиксной культуры, чем ее другой предок, “веселые картинки«(рассказы в картинках с подписями), многие авторы и художники на протяжении многих лет потратили массу энергии и таланта, чтобы вывести эту культуру из тех рамок, внутри которых она рождалась.

Критик и художник Скотт Макклауд попытался в «Понимать Комиксы» - возможно, лучшей литературно-критической работе, описывающей эту культуру и самой являющейся комиксом – классифицировать «соположенные графические и не только образы, выстроенные как намеренная последовательность, имеющая цель передать информацию и/или спровоцировать эстестический отклик». По его мнению, эта культура сейчас включает в себя целый спектр жанров: история, критика, биография, детектив, научная фантастика, любовный роман, мемуары, классическая беллетристика, блогинг, порнография и это еще не все. Все – в словах и картинках.

Давайте начнем с биографии. На первоначальных этапах американской президентской гонки много чернил было вылито по поводу публикации двух биографий, Обамы и Маккейна, в виде комиксов. Оказывается, не такая уж ультра-новая идея. Google моментально подкидывает изданную в 1961 году комиксную биографию Джона Ф Кеннеди – предполагалась, что она будет распространяться по американским посольствам за границей. Недавняя графическая биография Че Гевары Спэйна Родригеса дает лучшую картину магниевой вспышки жизни Че Гевары, чем любой из байопиков Стивена Содерберга. О цветущей традиции автобиографии в комиксе можно говорить часами: начать хотя бы с «Персеполиса» Сатрапи, о ее детстве в Иране, и «Fun Home» Элисон Бехдель, ужасно смешной и трогательной истории о том, как героиня воспитывалась в похоронном бюро, и о том, как она осознала свои лесбийские наклонности.

Репортаж – еще один находящийся на подъеме жанр внутри комиксной культуры. Развитию жанра способствует тот факт, что альбом с эскизами теоретически допустим там, где камеру разобьют без разговоров. Феерические коллекции цветных эскизов из Палестины и Боснии, изданные под названием «Palestine, Safe Area Gorazd and The Fixer», обеспечили своему автору – американскому журналисту и иллюстратору Джо Сакко – Американскую Книжную премию, стипендию Гугенхайма и самый главный приз, который дают за комиксы, премию Эйснер. Тем временем выдающийся канадский рисовальщик и аниматор Ги Дилайсл опубликовал три коллекции репортажных зарисовок из Китая, Северной Кореи и Бирмы: это история про приключения западного человека в странах, где действуют тоталитарные режимы, при этом читатель получает личную, очень специфическую, живую картину происходящего.

Как многие относительно молодые области культуры, этот формат находится в стадии становления. Пока только разрабатывается оригинальный критический лексикон. Как научиться говорить о странной раскадровке времени, о возможностях представления одновременно происходящих событий, о том, как в последовательности обрамленных картинок передать зрителю ощущение движения? «Понимать комиксы» — бесценное введение в эту культуру, и одновременно – изумительный образчик компетентной критики.

Точно так же, как кино сильно выиграло в коммерческом смысле, когда продюсеры открыли для себя жанр экранизации известных литературных произведений, так и комиксы наращивают популярность за счет адаптаций. Адаптируется все – от Шекспира до Кафки. Отелло (нарисованный в стиле манга) оказывается в альтернативной Венеции. Родериго там антропоморфный волк, а Герцог - трехглазый предсказатель. Действие «Процесса» разворачивается в барочном мире вечного дождя и искусственного света. Польско-британский иллюстратор Анджей Климовски, в числе поклонников которого состоял покойный Харольд Пинтер, осуществил депрессивную и провокативную адаптацию «Мастера и Маргариты».

Надо сказать, «высокая литература» хорошо трансплантируется на почву комикса, она прекрасно там себя чувствует.

Подъем общественного интереса к комиксу отражается в том, что мэйнстримные издатели принимают все более и более смелые решения. Дэн Франклин, издательский директор Jonathan Cape, включает в свой издательский план не только бестселлеры от Сатрапи, но и комиксы новых авторов, например Ханны Берри, чей дебют «Britten и Br?lightly» — нуаро-образный роман — были куплен Cape через год после того, как автор закончила Брайтонский Колледж Искусств. “Я — литературный издатель,” говорит Franklin. “Я не издаю ничего, что не соответствует критериям, с которыми я подхожу к обычному роману.”

Пожалуй, последнее слово должно остаться за Эдом Брубакером, американским автором комиксов, стоящим, в частности, за серией «Criminal». Недавно кто-то из интервьюеров попросил его объяснить тот успех, которым пользуются его работы в Голливуде. “Дело вот в чем: вы посмотрите на поколение, которое теперь рулит в индустрии развлечений. Выяснится, что они росли на комиксах, и комиксы были для них абсолютно серьезным жанром,” сказал он. “Короче, гикнутые победили.”

Источники: Telegraph [1] (оригинал статьи) и Афиша.ру [2] (перевод и публикация на русском)