Кори Доктороу: «Почему я борюсь с копирайтом?»

Почему вообще имеет смысл говорить о реформе защиты авторских прав? Что на кону?

Всё.

До последнего времени вопросы авторского права относились исключительно к сфере промышленности. Если вы попадали под юрисдикцию закона о копирайте, это означало использование особых технических средств — печатного станка, кинокамеры, копира. Имела значение и стоимость этой аппаратуры: если что, вы просто добавляли от себя пару сотен баксов юристу, занимающемуся авторскими правами, и проблема решалась. Затраты на весь бизнес при этом увеличивались на пару процентов, не больше.

Когда непроизводственные субъекты (например, обычные люди, школы, группы прихожан и т.п.) имели дело с работами, защищенными авторским правом, не происходило ничего противозаконного: они читали книги, слушали музыку, пели под фортепиано или смотрели фильмы. Они все это обсуждали. Напевали в душе. Пересказывали (с вариациями) детям в качестве сказок на ночь. Цитировали. Разрисовывали стены в детских по мотивам этих сюжетов.

Затем наступили времена «ранней борьбы с копирайтом», период, когда появились двухкассетные магнитофоны, ксероксы и другая копировальная техника. Стало возможным заниматься тем, что уже подпадало под закон об авторском праве (копирование, воспроизведение, демонстрация, адаптация), — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Дилеры жульничали, торгуя жестоко перевранными «фанфиками», подростки козыряли друг перед другом собственными записями, можно было записать для соседа передачи с кабельного телевидения и устроить вечерком совместный просмотр.

На тот момент все эти развлечения практически ничем не грозили. Да, легальность их была крайне сомнительной (само собой, крупный держатель авторских прав считал эти действия технологической «ядерной бомбой», сравнивая видеомагнитофон с Бостонским душителем и провозглашая, что «домашняя запись убивает музыку»), но соблазн был тоже велик. Издатели и звукозаписывающие компании никак не могли отследить, чем вы занимаетесь дома, на работе и на вечеринках, в магазинчиках, без дорогостоящих средств слежения или услуг частных детективов, чья зарплата в любом случае превысила бы выгоды от пресечения незаконных действий.

Затем настала эра интернета и персональных компьютеров. Всеобщее использование сделало эти технологии тем самым «идеальным штормом», который помог подвести обычные действия простых граждан под законодательные ограничения: в каждом доме появился аппарат, с помощью которого можно было осуществлять «массовые нарушения нормы закона об авторском праве» (то есть компьютер), которые осуществлялись в «общественной сети» (интернете), отслеживание которых практически не требовало затрат, позволяя дешево и эффективно оказать давление на тех самых простых людей, злостно нарушавших закон.

Более того, операции такого рода в интернете еще лучше соответствуют «нарушению авторских прав», чем аналогичные действия в реальности. Дело в том, что любая операция в интернете технологически требует создания копии. Получается, что интернет — самая эффективная копировальная система, соединяющая компьютеры. Если разговор на кухне только сотрясает воздух, такой же разговор в интернете влечет за собой создание тысяч копий. Каждый раз, когда вы нажимаете на кнопку, это нажатие несколько раз копируется в вашем компьютере, затем передается в модем, потом на роутеры, затем (чаще всего) на сервер, который тоже создает несколько тысяч копий (как временных, так и хранящихся довольно долго), и только потом — собеседнику (или собеседникам), и так по кругу.

Закон о копирайте представляет копирование как редкий и значительный акт. В интернете же оно совершается автоматически, моментально, бесплатно и постоянно. В том, что вы распечатали кадр из мультфильма и повесили на двери своего офиса, нарушения закона нет. Но когда вы сфотографировали эту дверь и повесили фотографию на своей странице в Сети, чтобы ваши коллеги могли ее там видеть, — это уже подлежит наказанию. А поскольку соответствующий закон рассматривает копирование как действие уникальное, ущерб от каждого нарушения оценивается тысячами долларов.

На самом деле для всего, что мы делаем с творческими работами, — всех этих интерпретаций, пересказов, пения, инсценировок, рисования и обдумывания — определение уже давно есть: это называется культурой.

Культура появилась давно. Она старше авторского права.

Именно существование культуры придает этому праву ценность. У нас просто ненасытный аппетит на песни для совместного исполнения, истории для пересказа, произведения искусства — чтобы смотреть и добавлять в коллекцию наших визуальных образов. Только по этой причине люди готовы за это платить деньги.

Позвольте мне еще раз повторить: причиной существования копирайта как такового является культура, точнее, то, что культура создает рынок для творческих работ. Если бы такого рынка не было, заботиться об авторских правах было бы бессмысленно.

Дело не в содержании, дело в культуре. Мы идем смотреть кино именно для того, чтобы было, что обсудить. Если бы вам предложили отправиться на необитаемый остров и выбрать, что взять с собой — записи кино и музыки или друзей, — и если бы вы выбрали первое, вас сочли бы социопатом.

Главный культурный императив — делиться информацией: культура как таковая является совместно используемой информацией. Любители научной фантастики знают это лучше всех: парень, сидящий напротив вас в метро с безвкусно раскрашенной фантастической книжкой, явно принадлежит к той же группе, что и вы. Можно быть практически полностью уверенным, что вы читали одни и те же книги, у вас ряд общих культурных «якорей», есть о чем поговорить.

Когда вы слышите любимую песню, вы стараетесь сделать так, чтобы ваши близкие тоже ее услышали. Книгу, которая вам понравилась, вы впихиваете в руки друзьям, чтобы они ее прочитали. Посмотрев отличное шоу, вы тащите на него друзей или находите людей, которые тоже на нем побывали, и завязываете с ними оживленную беседу.

Таким образом, естественным стремлением каждого, кто находится под впечатлением какого-то творчества, является желание поделиться. Но, поскольку «совместное пользование» в интернете — это то же самое, что «копирование», это желание помещает вас под прицел закона о копирайте. Копируют все. Дэн Гликман, бывший конгрессмен, ныне возглавляющий Американскую ассоциацию кино (самый настоящий максималист от копирайта, таких больше не встретишь), признал себя виновным в копировании документального фильма Кирби Дика «Этот фильм пока вне рейтингов» (жесткая критика в адрес рейтинговой системы ассоциации), но счел свой поступок простительным, поскольку фильм находился «в (его) хранилище». Притворяться, будто вы не занимаетесь копированием, — значит следовать фарисейской логике викторианцев, которые клялись, что никогда и ни за что не мастурбировали. Каждый знает про себя, что он лжет, и большинство из нас знают, что другие тоже лгут.

Проблема копирайта в том, что большинство копирующих охотно признают, что они это делают. Большинство пользователей интернета в США вовлечены в незаконный обмен файлами. Если бы завтра такой обмен был уничтожен, они бы делали то же самое, торгуя жесткими дисками, флешками, картами памяти (еще больше информации переходило бы из рук в руки, просто медленнее).

Те, кто копирует, прекрасно осведомлены, что нарушают закон, — но им либо все равно, либо они убеждены, что счесть незаконными их поступки проблематично и что наказанию подвергаются более вопиющие формы копирования, например уличная торговля пиратскими DVD. На самом деле, согласно законодательству, за это установлено гораздо меньшее наказание, чем за распространение тех же фильмов бесплатно в интернете, и риск при покупке пиратского DVD намного меньше (спасибо высоким штрафам за такие операции в реальности), чем при их онлайновой передаче.

На самом деле копирующие постоянно конструируют и разрабатывают своего рода кодекс того, что может и не может распространяться, с кем и при каких условиях можно проводить обмен. Они вступают в закрытые сообщества, вырабатывают свои нормы и принципы, словом и делом создают некий «паракопирайт», который отражает культурное понимание того, что, как считается, они делают.

Проблема в том, что этот паракопирайт не имеет практически ничего общего с настоящим законодательством об авторских правах. Не важно, насколько твердо вы придерживаетесь этого кодекса, все равно сохраняется вероятность, что вы нарушаете закон. Поэтому, если вы создаете аниме-клипы (клипы на популярные песни, составленные из нарезок из мультфильмов-аниме, — так называемые amv, от anime music video), даже подчиняясь всем правилам своего сообщества (например, «не показывать видео тем, кто не принадлежит к сообществу» или «использовать для создания клипов строго определенные музыкальные и видеоресурсы»), все равно каждый раз, садясь за клавиатуру, вы совершаете преступление на миллионы долларов.

Неудивительно, что паракопирайт и обычный копирайт вряд ли могут работать в одной упряжке. В конце концов, обычный закон о копирайте регулирует отношения крупных компаний. А паракопирайт — то, что делают индивиды, когда передают что-то друг другу в рамках культурного контекста. Ничего нет странного в том, что эти установки настолько не совпадают.

Единственная возможность разрядить напряженность между копирующими и держателями авторских прав состоит в выработке правил, регулирующих исключительно «культуру», а не «производство». Однако усадить копирующих за стол переговоров может только прекращение криков о том, что любое неавторизованное копирование — это воровство, преступление и вообще плохо. Люди, привыкшие считать, что копирование — это просто, хорошо и выгодно, слыша такие речи, полагают, что вы либо несете полнейшую чушь, либо просто говорите о ком-то другом, а не о них.

Если копирование в интернете завтра закончится, это станет и концом культуры в глобальной сети. YouTube [2] бы не существовал без своего хранилища незаконных роликов. «Живой журнал» [3] умер бы без всех этих интересных картинок-аватаров, замечательных и шокирующих цитат из книг, новостей и блогов. Flickr [4] просто исчез бы без фотографий всех этих защищенных авторским правом, торговыми марками и другими способами объектов, работ и событий.

Вот почему мы хотим развивать все то, что пытаются запретить. «Фанфики» пишут те, кто любит книги. Клипы в YouTube создаются теми, кто хочет поделиться понравившимися записями и обсудить их. Аватары в LJ демонстрируют общность творческих работ.

Если культура проиграет войну с копирайтом, смысл копирайта умрет вместе с ней.

Перевод статьи «Why I Copyfight?» — Анастасии Кривошановой
Источники: Locus Online [5] (оригинал статьи) и Частный Корреспондент [6] (публикация на русском)