Борис Куприянов: «Приходится бороться за то, чтобы чтение сохранилось как практика»

kupr_litgaz_12.jpg [1]

Магазин гуманитарной литературы «Фаланстер» – один из самых демократичных в Москве – а значит, и в России, так как в провинции книжные цены не ниже столичных. Из беседы с одним из основателей «Фаланстера» Борисом Куприяновым мы узнали, что главный итог десятилетней работы магазина, почти весь ассортимент которого составляет интеллектуальная литература, – это укрепление веры в читателей, которые постоянно оказываются лучше и умнее, чем распространённое мнение о них. Если что и угрожает читательской безопасности, это не доступ к информации, а сокращение комфортной для чтения среды и слишком малые возможности для читающей общественности влиять на книжный рынок.

– Вы не раз высказывали редкую для книготорговца точку зрения, что читательский спрос нужно не только удовлетворять, но и формировать. Что вы хотите формировать в читателе?

– Здесь дело не во мне. Не я формирую вкусы и настроения. Отношение к книге в России всегда отличалось некоторыми особенностями. В Советском Союзе читать было хорошим тоном, дурным тоном было не читать книг. Это связано и с книжным дефицитом, и с тем фактом, что некоторые книги запрещались. Много причин. Русская, советская культура оставила нам гигантское наследие, с которым надо как-то управляться.

– Так что же в современной русской литературе соответствует нашим традициям, а что – нет? Книги Донцовой соответствуют?

– У Донцовой другая задача – досуговая. Её книги можно читать где угодно, связи с русской культурой в них нет. Я – интернационалист и почти космополит, однако я считаю, что культурное наследие – это именно то, что делает нас европейцами. Не зная свои истоки и свою культуру, мы – не европейский народ. Но писатель сам выбирает, призывает ли его Аполлон к священной жертве. Иногда складывается не вполне понятная ситуация…

– Какая?

– Ну, вот, например, на одной международной выставке в большом городе с интереснейшей историей мне бросилось в глаза тотальное отсутствие любопытства у наших писателей. Их совершенно не интересовало, что происходит за стенами гостиницы и выставочного помещения. Тридцать писателей выпивали и обсуждали гонорары, говорили не о культуре, а о том, кто из них более успешен. Критерий успешности – деньги! Меня это удивило страшно, я таких разговоров в издательских и даже книготорговых кругах не замечал. В тех кругах спорят, что актуально, какие книги сейчас в России нужны… получается, такой «Разговор книгопродавца с поэтом» наоборот. Самое обидное, что многие из этих писателей пишут книги не ради денег, а по велению души. И вот такая трансформация: писатель начинает воспринимать себя как цеховика, как производителя какого-то продукта. Автор сам ставит себя в положение предпринимателя, он «удовлетворяет спрос». Если сейчас нет или очень мало текстов, которые поднимают важнейшие вопросы современности, – это связано именно с таким превращением.

– Малый интерес к русской литературе за границей тоже с этим связан?

– К русской литературе за границей был очень большой интерес двадцать лет назад. И когда стало издаваться всё, что находилось под спудом, вдруг выяснилось, что русская литература очень локальная, что она на мировые вопросы не отвечает. Русские писатели не интересуются тем, что происходит в мире. Мне Орхан Памук больше расскажет про вопросы, которые стоят перед российской цивилизацией, чем современные российские авторы. В том числе и потому, что Орхан Памук вписан в общую картину литературы.

– Но ведь вам всё равно приходится заниматься продвижением русской литературы за границу? Вы отбираете русские книги [2] для одного из крупнейших магазинов Лондона.

– Да, но это книги в первую очередь для русских. Продвижением русской литературы занимаются агенты, а я продаю русские книги. Однако меня радует, что среди покупателей немало британцев, которые работали, жили в России. Я пытаюсь представить им нашу современную литературу во всей полноте, какая сейчас есть в России.

– А как насчёт региональных издательств? Как их книги попадают к вам?

– Мы сотрудничаем с региональными издательствами, но, конечно, к нам попадают не все их книги. Но любое издательство, если оно стремится обслуживать не только свой регион, может выйти на нас: найти в Интернете адрес, телефон «Фаланстера».

– Ваш магазин работает десять лет – это солидный срок. Каков к этому времени главный итог работы, о котором вы думаете с удовлетворением?

– Самый главный итог – это понимание, что наши люди гораздо лучше, чем о них думают. Досужее мнение, которое разделяет огромное количество бонз нашего рынка, – что люди наши неграмотные, бессмысленные, интересуются только попсой, – это неправда. Мы постоянно видим огромное количество людей, которые любят и хотят читать. Да, они живут и в провинции, куда не поступает хорошая литература. Да, за эти 15–20 лет утрачивается сама практика чтения. Но я считаю, что если у людей будет возможность, они будут читать и покупать нормальные книги. Сейчас надо бороться не за то, на каком носителе люди будут читать книги – бумажном или электронном – и даже не за то, будут ли они читать пиратское или непиратское. Сейчас приходится бороться за то, чтобы чтение сохранилось как практика.

– У вас есть филиалы в регионах?

– Нет. У нас есть дружественные магазины, и мы с ними друг другу помогаем. Это магазин «Пиотровский» в Перми, «Петровский» в Воронеже, «Все свободны» и «Порядок слов» в Питере, «Рубеж» во Владивостоке.

– А что библиотеки? Они выполняют свою просветительскую функцию?

– Как ни странно, в Якутии или Вологде библиотеки значительно лучше работают, чем в Москве. Там появляются новые книги, они следят за тем, что происходит на книжном рынке, и у них несравненно лучшее техническое оснащение. Я был в Пермском крае, там библиотеки – это культурные центры, они собирают народ. Притом что книги там очень старые, зачитанные, люди в эти библиотеки идут, это такое культурное общественное пространство, последнее, которое осталось реально бесплатным. Конечно, ужасно, что библиотечные фонды не пополняются. Но если сотрудники понимают, что осуществляют серьёзную культурную миссию – это уже полезное пространство.

– Но как же библиотеки будут пополнять свои фонды, если у нас новые книги обычно выходят тиражом в одну, в лучшем случае в три тысячи экземпляров?

– Ну, возьмите США. Возьмите Норвегию. В США государство вообще не оказывает никакой поддержки книгоизданию. Но библиотечная сеть является серьёзным субъектом книжной торговли. Фактически издательства могут существовать только за счёт того, что продают книги библиотекам. Библиотечное сообщество выбирает те книги, которые оно считает достойными. Эти книги будут изданы, оцифрованы, будут распространяться. В Норвегии просто любая книжка, выпущенная по-норвежски, должна попасть в библиотеки. Такая система может финансироваться государством, муниципалитетом или фондами, но это работает.

Библиотеки являются важным субъектом книжного рынка. И если библиотечное сообщество США скажет, что эта книжка – плохая, на ней можно ставить крест. Она не будет продаваться. Но пока библиотеки не интересны, их рекомендация тоже не интересна. И пока у нас крайне мало авторитетных книжных критиков, которые действительно читают книги и разбираются в том, что читают, людям, живущим вдалеке от столиц, очень трудно составить представление о достойных литературных новинках. Они не могут определиться для того, например, чтобы заказать книгу по Интернету. Для библиотек ещё дополнительной сложностью сегодня стала необходимость маркировать книги [3] по возрасту.

– А в чём здесь проблема для библиотек? Разве это не издательская проблема?

– И издательская тоже: дополнительные затраты на маркировку так или иначе всё равно будут переложены на покупателей. Но и проблема магазинов и библиотек. Ведь по закону дети не могут находиться рядом с книгами, которые считаются не предназначенными для их возраста, одни, без присутствия взрослых. И даже не просто взрослых, а родителей. Таким образом, под ударом оказывается, дополнительными трудностями опутывается всё книжное пространство.

Беседовала Татьяна Шабаева, источник: «Литературная Газета» [4] (№51-2012)